Прогулка в Люблино, 1825 г. 5 августа

Ежели Москва, сия знаменитая столица Царства Рускаго, заслуживает внимание не только Россиянина, но даже и иноземца, то не менее занимательны и ея окрестности. Выдьте за которую угодно заставу, и везде, или точнее сказать, на каждом шагу, встретите предметы достопамятные, или историческим событием, или каким-нибудь случаем, означающим древний быт предков наших; таковым без сомнения можно почесть и загородную дачу покойнаго Действи-тельнаго Статскаго Советника Дурасова, Люблино, столь известную каждому Москвитянину.

Едва только оставите вы за собою Спаскую заставу, как увидите с правой стороны село Коломенское и монастырь, так называемый Перервинской, а с левой старообрядческое кладбище. Не нужно говорить, какия сии противуположные предметы произведут в уме странника мысли; семиверстный путь от Москвы до Люблина сократится оными: взгляд на славное Коломенское приведет на память те минувшия времена, когда Цари наши, оставляя Московский Дворец свой, удалялись в сие убежище мирных сельских удовольствий и проводили здесь время весны и лета; знаменитое село сие напомнит вам и Царя Грознаго и Царя Алексея Михайловича — солнце земли Руския. Несколько подалее лежит монастырь Перервинской, к коему примыкает дача Г-на Дурасова же, так названная Самаровото Горою; и здесь любопытный испытатель минувшаго найдет обильный источник к размышлению. Как прелестна и мила здесь природа! Все улыбается, все живет! Небрежно раскиданные кустарники и кущи леса по зеленеющим лугам обворожают взор и чувства! — Левая сторона дороги слишком единообразна, но здесь старообрядческий монастырь и кладбище могут занять приведением в память тех времен, когда заблуждение, ослепив умы слабых простолюдинов признаками фанатизма, производило мятежи и крамолы; мудрое.

Чудотворца Николая; по одержании же над Мамаем победы, по соизволению Великаго Князя, сооружен тут храм во имя Святаго Угодника и место названо Угрета». И так здесь проезжал наш незабвенный победитель Мамая к ополчению своему; здесь, может быть, с сокрушенным сердцем молил он Всевышняго о спасении отечества и престола от нашествия врага иноплеменнаго, и, может быть, здесь, по древнему обыкновению, останавливался он, обращался к городу (который кажется с сей стороны далее и виден быть не мог), молился на храмы его и так прощался с Москвой белокаменной. Кто поручится нам, что Герой наш не пролил здесь слез горести? Он оставлял место своего рождения, оставлял престол родительский и, наконец, оставлял супругу и детей своих, следственно, не мог быть равнодушным. Вот памятник, делающий прелестное Люблино еще милее для сердца Русскаго!

Скажем в заключение, что и поныне дача сия составляет предмет прогулок многих Московских жителей, что и поныне странник обретает здесь почтенныя добродетели предков наших: гостеприимство и радушие.

Иван Гурьянов

Правление и распространившееся просвещение давно уже уничтожили заблуждение и водворили благословенный мир во всех сословиях.

Но вот вы подъезжаете к половине шестой версты, и прекрасная обсаженная деревцами дорожка на правую руку представляется глазам вашим; — читайте надпись на путеуказателе: <<В Люблино». При одном названии сем сердце ваше не может не почувствовать какого-то тайного удовольствия: при одном названии сем памяти вашей представится прежний быт Бояр наших и отличительная черта онаго — гостеприимство; спросите каждаго Москвитянина о Люблине, и он с восторгом разскажет вам, как в недавнем еще времени Люблино занимало жителей столицы и служило для них одним из лучших загородных гуляньев; разскажет вам, как гостеприимный хозяин с радушием Рускаго помещика встречал знакомых и незнакомых на даче своей и как для всякаго отворен был прекрасный сад его, домашний театр и даже самый дом его. Везде, в целом мире, человек любит весну и лето, а мы жители хладнаго севера наслаждаемся оными с большим, против других народов, удовольствием: постоянное изменение погоды по временам года, а особливо суровость зимы, предшествующей весне, придает более обворожительных прелестей обновляющейся природе и, так сказать, влечет из города в сельское убежище; здесь, дыша чистым воздухом, чувства наши делаются мягче, а сердце удобнее к принятию всего того, что возвышает дух наш; предки наши знали это и пользовались сим; с весьма давних времен вошло в отечестве нашем в обыкновение, что Бояре Руские проводят весну и лето в деревнях или заго-роднях дачах, любят строить их, украшать и, удалясь от городскаго шума и самаго величия — пищи честолюбцев, успокоиваются в объятиях благотворной природы.

Разсматривая Историю, мы точно видим, что Цари наши любили строить загородные дворцы и проводить в них время, Царям подражают Царедворцы и Вельможи: основываясь на сем, можно почти наверное заключить, что и Люблино — цель нашего описания, принадлежало какому-нибудь знаменитому боярину времен отдаленных, и, может быть, весьма близкому к трону Царей наших; ясным доказательством таковаго предположения, по мнению моему, должно служить то, что Люблино находится недалеко и от Москвы, и от села Коломенскаго, столь известнаго нам по Истории и столь любима-го Царем Алексеем Михайловичем. Любопытно б было узнать происхождение названия сей дачи? К сожалению, нам не осталось никаких преданий о сем урочище; но вникая в древния обыкновения, в местоположение сей дачи и разныя историческия происшествия, можно выводить о сем следующия заключения:

1-е, Уже известно, что Цари наши вообще любили охоту и занимались ею, а Царь Алексей Михайлович был к ней даже и пристрастен; место, занимаемое Люблиным, и поныне удобно для се го предмета, и так не было ли оно по сему любимым местом Царей, и не от сего ли названо Люблино? Приятность местоположения сей дачи и разбор слова Люблино весьма благоприятствуют такому заключению.

2-е, В древности было (почти вообще) обыкновение давать названия городам, урочищам и даже людям по какому-нибудь или особенному физическому качеству их, или по какому-либо знаменитому случаю, долженствующему увековечить память их для потомства; основываясь на сем и не относя существования Люблина далее времен Царя Алексея Михайловича, можно положить, что оно заимствовало имя свое от города Люблина, в царствование сего Государя взята-го Россиянами; может быть, кто-нибудь из Воевод наших отличил себя при взятии Люблина и в числе милостей Царских получил сие урочище, с правом именовать его Люблиным в память зна-менитаго своего подвига.

Вот что можно предполагать о описываемой нами даче (Люблино), но основательно утверждать того или другаго не могу: мало уже осталось мест, коих древность и истинныя обстоятельства засвидетельствованы были б летописями; и так удовольствуемся теперь сведениями о сей даче, относящимся только к временам позднейшим.

Дачи сия, принадлежавшая Действительному Статскому Советнику Николаю Алексеевичу Дурасову, ныне по наследству перешла во владение родной сестры его, Генерал-Лейтенантши Аграфены Алексеевны Дурасовой.

Поворотив с большой дороги на правую сторону, вы до самаго Люблина не теряете из виду Москвы, находящейся по правую руку вашу; село Коломенское и монастырь Святаго Николая на Перерве, или просто Перервинской, кажутся к ней примыкающими. Приближаясь к даче, въезжаете в довольно густой бор и по нескольких оборотах дороги начинает сквозь редеющия ветьви дерев показываться цель вашего путешествия — Люблино; еще несколько сажен, вы выезжаете из части леса, и оно в обворожительном, прелестном виде представляется глазам вашим. Вообразите узкую долину, осеняемую с левой стороны дороги густым лесом и разных величин курганами, из коих один весьма примечателен величиною своею и правильною круглостию, а по правую сторону оканчивающуюся разнообразными отлогостями и прекрасным прудом, обгибающим противолежащую возвышенность, на коей находится дом владетеля. Скажем несколько слов о наружности здания: оно прелестно; но ежели в точности разсмотреть все достоинства онаго, то таковой отзыв весьма будет недостаточен. Главный корпус дома, как сказано уже, находится на возвышении, открытом с трех сторон и осеняемом деревьями; план сего здания есть правильный тупой крест, коего четыре оконечности соединяются выгнутыми хорошей формы двойными колоннадами, образующими площадки, или, так сказать, крытые балконы; второй этаж имеет такую ж форму, с тою только разницею, что оный менее и выходящие углы креста не прикрываются колоннадами; третий этаж составляет ротонду или купол всего здания; статуя, изображающая Аполлона, украшает верх купола; с перваго взгляду можно почесть дом сей храмом, а разсматривая подробнее все части сего прекраснаго здания, нельзя не удивиться искусству зодчаго; дом сей походит весьма много на сельские домы около Рима и с легкостию архитектуры имеет в себе нечто величественное, скрывающееся под формою милой сельской простоты. С перваго взгляда на дом сей поражает вас нечто такое, что поселяет в сердце вашем род благоговения; но чем более разсматриваете, тем больше находите в нем легкости и простоты самой обворожительной; кажется, будто архитектор нисколько не думал над планом и строил меряя своим воображением.

Такова наружность главного дома; посмотрим теперь на внутренность: комнаты расположены крестом, сообразно наружности; в центре круглая зала 20-ти шагов в диаметре, из нея четыре двери в выдавшиеся концы здания или угла креста; прямо против входа и влево два зала, по 22 шага длиною, украшенные прекрасною стенною живописью (al fresco), работы известнаго живописца Скотти; другия два отделения, или углы креста обращены в несколько небольших комнат; отсюда идет лестница в средний этаж, заключающий в себе пять комнат, расположенных так же крестом; с правой стороны ход в верхний этаж, составляющий купол дома. Расположение комнат вообще всех трех этажей образует звезду, от чего каждая комната и каждое окно представляет природу в новом виде: там, взор зрителя теряется в необозримом протяжении Москвы, коей злато-блестящия церковныя главы мелькают подобно планетам в лазоревом своде неба; ослепительная белизна зданий составляет прекрасную противуположность с зеленью лугов и полей, отделяющих столицу от прелестнаго Люблина; там село Коломенское с Дворцом и Собором, отличающимися древностию архитектуры и напоминающими нам множество древних событий; там, река Москва, извивающаяся между зеленых берегов ея; там, монастырь Перервинской; там прелестные сельские виды, — и словом, ежели Г. Гунн (сочинитель поверхностных замечаний по дороге из Москвы в Малороссию), описывая Баклань, говорит следующее: «Истинно разматри-вающий взор наблюдателя не знает, на котором предмете ему остановиться. Повсюду видна чрезвычайно обильная многообразность в обширном пространстве природы, и если б сюда привесть хоть самаго Клавдия Лореня или какого-нибудь Вернета, то и тот не вдруг бы решился, какой из предметов почесть самым лучшим», — то что можно сказать о Люблине?

Пройдя по всем комнатам, нельзя не восхищаться вкусом отделки всех частей роскошного убранства и живописью стен и потолков; последняя, невзирая на то, что дом сей построен в 1801 году, не потеряла почти ничего из прежняго ея вида; особенно замечательна картина, украшающая плафон зала, обращеннаго к югу; предмет взят из Мифологии, и отделка превосходна.

Подробное описание сего дома, конечно, могло бы занять любопытство того, кто не имел случая быть когда-либо в Люблине; но кто из жителей Московских не был на сей даче? Кому не известны гостеприимство и ласковость покойнаго обладателя оной?

И так выдем из сего храма вкуса и осмотрим принадлежность онаго и окрестности: в последних найдем много историческаго, много такого, что дает пищу уму и сердцу, особенно сердцу Россиянина, сладко трепещущему при имени отечества. В нескольких саженях от главнаго дома на протяжении горы расположены два двухэтажные флигеля, соединенные открытою галлереею; мне не удалось быть в них, но судя по их наружности и по большому дому, кажется, наверное положить можно, что внутренность оных соответствует наружному виду; несколько сажен полевее находится каменный театр; здесь некогда, при жизни покойнаго обладателя сей дачи, Г-на Дурасова, давались два раза в неделю представления; толпами стекались жители Московские в веселое Люблино, и добрый помещик Руский, невзирая на различие состояний, пред началом пиэсы сам размещал посетителей, и, верно, в благородной душе своей чувствовал то неоцененное удовольствие, которое получают, делая приятность другому.

Будучи любителем Театра, покойный Дурасов ободрял таланты своих актеров и успел до того, что даваемые здесь пиэсы разыгрывались очень хорошо и что многие из его труппы, и до сих пор находясь при Московском императорском Театре, занимают значительныя роли.

Ныне нет здесь представлений, но жители столицы все ездят сюда проводить время, и принимаются с тем же гостеприимством, с каковым и прежде; здесь во всякое время встречается посетитель с услужливостию: пожелает ли он посмотреть дом, Театр или хороший сад с отличною оранжереею, приставленные к сему служители все ему покажут и удовлетворят его любопытство. Пройдя флигели и небольшую площадку, вы войдете в оранжерею и удивитесь царствующему здесь порядку и чистоте; вся оранжерея разделяется на десять зал; шестая, составляющая средину сего весьма большаго здания, круглая, покрыта куполом и освещается сверху; на самой средине стоит отличное по величине померанцевое дерево: тщательно сохраненное, оно заслуживает особенное замечание; не говоря о том, что густыя ветьви его занимают знатное пространство сего зала, скажем, что стебель онаго имеет в окружности 14 вершков; признаюсь, что подобнаго сему я не видал нигде, даже в Горенках. Прекрасно сделанная кадь для оного имеет в окружности 6 1/4 аршин, а в вышину почти 2 аршина; дереву сему, как сказывали мне, уже более 120 лет, вывезено оно из-за границы покойным Графом Шереметевым и ценилось тогда здесь знатоками в 12.000 рублей; шесть других, также хороших, но гораздо меньших онаго, померанцевых деревьев составляют около его с задней стороны залы полукружие; вышина залы сей, установленныя здесь в порядке деревья, величина и густота оных, все сие вместе заставляет посетителя забыть, что он в оранжерее. Проходя по прочим залам сего отделения, вы увидите следующия приме-чательнейшия деревья:

1-е, Два дерева, называемыя Юка: они принадлежат к растениям Американским; 2-е, Магнолия грандифлера; 3-е, Олиум Фраграм; 4-е, отлично большое дерево Капорсовое; 5-е, пальма и 6-е, несколько деревьев Саги. Вообще всех деревьев считается до 10 тысяч.

В нескольких шагах отсюда находится особое здание: это ананасное или цветочное отделение; здесь, кроме знатного количества растений, примечательным почесться должно дерево финиковое. Пред оранжереями расположены парники, а за ними место, где воспитываются моло-дыя деревца. Вообще все строения, принадлежащия к даче сей, окружаются лесом, расчищенным версты на две во все стороны, и здесь-то в летнее время располагаются партиями Московские жители с самоварами и обедами.

Далее за лесом сим находится вышеупомянутая нами дача Самарова гора. Здесь некогда в летнее время жил почтенный Историограф наш Николай Михайлович Карамзин и, может быть, здесь вдохновенный прелестями природы писал он свои прелестные повести: Лизу, Наталью Боярскую дочь, Илью Муромца, или, смотря на возвышающийся Кремль столицы, одушевлялся пламенным желанием сообщить потомству занимательную Историю нашего Отечества; пред глазами его была не только большая часть Москвы, но и знаменитыя ея окрестности, в числе коих, конечно, первое место занимало Коломенское; взгляд на сии предметы не мог не произвести впечатления в душе сего пламенного сына Отечества: трудность исчезла пред усердием, и мы с удовольствием читаем в Истории Государства Россий-скаго дела минувших дней, покрытых до того непроницаемым хаосом.

Ежели позволено входить в разбор именования урочищ, то названием Самаровой горы, по близости ея к Люблину, может следующим историческим заключением подтвердить прежнее наше мнение: разсматривая в Географическом Словаре Г-на Щекотова реку Екатеринославской Губернии, Самару Днепрскую, видим, что на некотором разстоянии от оной протекает река Московка и основан город Новомосковск. При сей же реке, верстах в 20-ти находится в степи монастырь Сергиевский, который в Турецкую войну 1754 года укреплен был ретраншаментом. На сей же реке, как известно, был построен в 1687 году Князем Васильем Васильевичем Голицыным город Богородск, именовавшийся также и Самарою; по заключенному при Пруте миру город сей раззорен и потом возобновлен Генерал-Фельдмаршалом Графом Минихом, под именем Самарского ретраншамента. Приняв во уважение то, что здесь в окрестностях нет ничего такого, от чего имя Самарской произойти могло, следует заключить (и, кажется, достоверно), что урочище сие принадлежало Князю Голицыну и получило название сие на память Крымскаго похода его и основаннаго им города Самары; и от сей Самарской горы находится недалеко и город Богородск и Сергиевской монастырь; а предположив, что сей же Голицын или отец его был при осаде Люблина, можно заключить, что Люблино точно получило имя свое от города Люблина, взятаго Россиянами в царствование Алексея Михайловича, и есть памятник сего слав-наго события.

В недальнем разстоянии от Люблина к стороне Самаровой горы встречаете вы два близких друг к другу кургана; что означают они, не известно. Много подобных встречаем мы в отечестве нашем, но подлинная причина оных еще не открыта; мы знаем только то, что насыпали таковыя бугры на могилах убитых на брани воинов; и так они не суть ли следствия облежания Москвы Татарами или Поляками? Может быть, на месте сем происходила битва, и сии круглые холмы скрывают под собою прах храбрых воинов; в таком случае место сие еще для нас замечательнее; Герой, первоначально владевший сим местом, конечно, знал, что в земле его дачи находится драгоценность — прах падших за Веру и отечество. Читая Историю, мы дивимся поступку Леонида с 300 Спартан, но почему знать, может быть, предки наши оказали здесь — в виду Москвы, матери градов Российских — подвиг еще знаменитейший, нежели падшие при проходе Термопильском?.. В те времена в отечестве нашем еще не знали, как полезно передавать из века в век события, и воины Руские по простоте нравов и мыслей своих не полагали, что в последствии времени будут дивиться их храбрости: они думали, что, умирая за отечество, сохраняют они честь его и славу и, следственно, исполняют только долг свой! Имена первых и дела их сохранены для потомства, а храбрые сыны хладнаго севера умерли в неизвестности, и разве только просвещенный странник, взойдя на курган сей, скажет: Здесь покоятся кости храбрых, и с умиленным сердцем помолится о успокоении душ их. Оставя курганы, вы выходите на межу или границу Люблина и Самаровой горы: здесь оканчивается лес, видны излучины Москвы реки, местами противоположный ея берег, Коломенское и несколько деревень в таком обворожительном смешении, что всякое о нем описание было бы недостаточно.

Вот и монастырь, так называемый Перервинский: основание она-го относится к XVI веку, но причины не известны; должно полагать, что также какое-нибудь важное происшествие было причиною построения онаго, ибо, как известно, не всегда одно усердие к святыне, но большею частию благодарность, соединенная с благоговением к святыне, была виною построения храмов и учреждения монастырей в России; как бы то ни было, но близость сей обители к столице и Коломенскому должна свидетельствовать о важности причины основания оной. Здесь Преосвященный Митрополит Платон учредил Семинарию, а ныне переведена сюда и Духовная Академия. Выстроенный для сего дом, каменная ограда монастырская и возвышающияся из-за вековых деревьев главы храма представляют прекрасную для глаз картину.

К юго-востоку от Люблина чрез лес виден монастырь Угрежский, во имя Святаго Николая, отстоящий от описываемой нами дачи в семи верстах; по запискам монастырским значится, что оный основан в 1381 году, при Великом Князе Димитрие Иоанновиче Донском (смотри Ист. описание находящихся в России Епархий, Монастырей и Церквей. С.П.Б. в тип. Глазунова 1819), «которому во время похода против Мамая на сем месте на сосне явилась икона Святаго.

Опубликовано в журнале: Отечественные записки. 1825 г. Ч. 24. Кн. 67. С. 201-228.